«Евангелие от Ильи». О своеобразии библейского сюжета в романе Михаила Земскова «Саксофон Гавриила»

Последний роман известного казахстанского писателя Михаила Земскова «Саксофон Гавриила» вышел в свет в 2021 году и в том же году вошел в лонг-лист премии «Электронная буква» 2021 года. Прежние произведения Земскова были отмечены призами и наградами на различных литературных конкурсах. «Саксофон Гавриила» еще не получил должного признания.

Ввиду, с одной стороны, авантюрного сюжета, простоты языка, легкости изложения, с другой — «многослойности», значительного знаково-философского пласта и интертекстуальности эта книга будет интересна для разных категорий читателей. Массового читателя привлечет занимательная фабула. Роман станет благодатным текстом для ценителей книжного послевкусия, любителей поразмышлять над проблемами и идеями литературного произведения.

Интеллектуалы найдут в нем явный и скрытый смысл, зашифрованные писателем знаки и символы. Но больше всего, пожалуй, «Саксофон Гавриила» оценят те, кто увлекается религиозно-философской, в частности, библейской тематикой и ее освещением в литературе и искусстве.

 

Заветный роман

«Саксофон Гавриила» занимает особое положение  в творчестве Земскова. Автор работал над этим романом почти два десятка лет, в течение которых писал и издавал другие книги. Он признался, что от появления первоначальной идеи сюжета и первых набросков до написания окончательной версии романа прошло около 20 лет. По словам Михаила, тому было множество причин. Субъективные, когда он сам забраковывал некоторые версии текста, в какие-то моменты разочаровывался в идее, но потом возвращался к ней на новом уровне, с новыми деталями и обстоятельствами. Объективные, когда приходилось отходить от литературы и просто не было времени писать. Были даже метафизические причины. Земсков рассказал: «Однажды произошла такая ситуация: я узнал об убийстве человека, который послужил для меня прототипом одного из главных персонажей. Это достаточно сильно повлияло на меня эмоционально, и я года полтора не мог вернуться к тексту. Или же впечатления и немного странные, на грани мистики, происшествия во время путешествия в Израиль, куда я ездил для сбора материала — они тоже, с одной стороны, повлияли на содержание, с другой — затормозили написание текста, так как мне потребовалось время, для того чтобы «прожить» и «переварить» их внутри, чтобы потом каким-то образом использовать в романе».

Писатель подчеркнул, что это и особый роман в его писательской биографии, и лично для него самый важный: «И потому что я очень долго “жил” с ним внутри, мой личный поиск и личное развитие влияли на его содержание, и, наоборот, размышления о сюжете и собираемый материал влияли на меня. И потому что эта тема была очень важна лично для меня, она все время “зудела” внутри, требовала какого-то осмысления, реализации, выхода. Когда я дописал этот роман, то почувствовал большое облегчение, так как “освободился” от того, что не отпускало меня долгое время».

 

«Евангелист» Илья

«Саксофон Гавриила» можно назвать заветным произведением Земскова в прямом смысле этого слова. По сюжету это книга о том, как современный человек оказывается перерождением Иисуса Христа. Его жизнеописание выстраивается из сцен, в которые главный герой романа Илья перемещается на сеансах гипнотерапии в кабинете психотерапевта. Евангельская история воспроизводится не полностью, но основная ее сюжетная канва все же сохранена. В ней есть такие хрестоматийно известные события и эпизоды, как искушение Сатаны, выбор апостолов, Нагорная проповедь, исцеление больного, насыщение народа, въезд в Иерусалим на осле, изгнание торговцев из храма, Тайная вечеря, молитва в Гефсиманском саду, предательство Иуды, допрос у Каифы, распятие и воскресение.

Особенность подачи евангельского сюжета в том, что это не история о прошлом времени, рассказанная писателем. И даже не «текст в тексте» — при помощи этого композиционного приема в литературе нередко преподносится история Христа. Формальные его признаки в романе есть — «Саксофон Гавриила» можно условно назвать «историей в романе с гипнотических сеансов». Но так как события в ней происходят сначала параллельно с основной сюжетной линией, а потом и вовсе переходят в нее, она не живет внутри основного произведения своей отдельной жизнью как самостоятельное произведение или художественный эпизод. К тому же это не чужая вставка — роман, как узнает читатель, пишется самим Ильей, то есть повествование идет от первого лица. Тем самым это Евангелие становится историей от современного воплощения самого Христа.

Обычный, ничем не примечательный человек, рядовой обыватель Илья живет предельно простой жизнью. Семнадцать из своих тридцати пяти лет он проработал на одном и том же месте — мебельной фабрике (по-видимому, это намеренная параллель с великим плотником в роде деятельности), при этом десять из них — администратором. Илья считает это хорошей должностью. И вообще вполне доволен жизнью: у него есть простая работа, девушка Лена, друг Акрам, с которыми он выбирается в бары и клубы, где герой выпивает и иногда принимает легкие наркотики.

Тихоня и конформист, Илья по ночам, в виртуальном мире компьютерной игры, становится полной противоположностью. Он превращается в ловкого и хитрого бойца с автоматом, который без жалости «мочит всяких чудовищ и нехороших людей».

«Примерить» на себя ассортимент самых разных ролей — «от милиционера до Калигулы, от бомжа до Гамлета и так далее» — он может на вечерних актерских курсах. Но самая большая и главная роль жизни открывается на сеансах психотерапевта, куда его отвела Лена, обеспокоенная ночными кошмарами Ильи, пропажей серебряных вилок и речью на странном языке. Там герой узнает, что в прошлом был никем иным, как Иисусом Христом.

После завершения каждого сеанса психотерапевт Игорь Иванович корректирует его воспоминания — «перерабатывает» драматические ситуации, пытаясь поменять знак с минуса на плюс. И каждый раз после таких «переработок» Илья подтверждает, что доволен исправленной ситуацией. Однако каждое следующее погружение в новый эпизод начинается с неоткорректированного финала предыдущего.

А в финале «Евангелия» ситуация вообще не поддается переработке. После «воскресения», в которое Илья погружается в эфире телевизионного ток-шоу, он не соглашается с предложенным психотерапевтом «исправлением», заявляя, что не бросал крест, и вещает от имени вернувшегося на землю Христа: «Я говорил, что я с вами во веки веков. Я говорил, что вернусь и проведу с собой в царство небесное всех несчастных и обиженных. И вот я снова здесь…»

 

«Дубль» номер два

Структура романа напоминает трехмирное художественное пространство «Мастера и Маргариты» Булгакова (к слову, действие тоже происходит в Москве), где есть современный, древний и потусторонний миры. У Земскова есть реальный мир, где Илья — обычнейший человек, виртуальный мир игры, где он боец, и ирреальный, где он Иисус Христос. И эти миры не просто взаимосвязаны. Некоторые легендарные события, ситуации и персонажи из прошлой жизни дублируются в реальной, современной жизни героя. Конечно, Илья не Иисус и даже не святой: спит с малолеткой, принимает дурь. Но кое-что из истории Христа, пусть иногда и в несколько иронической форме, в его жизни повторяется. Так, у него появляются свои «Мария Магдалина» и «мытарь Матфей» — Маша и Акрам.

Малолетняя, не по годам мудро рассуждающая проститутка Маша сначала в шутку, потом всерьез называет его Спасителем. Ее биография действительно схожа с хрестоматийной историей покаявшейся блудницы. Маша искренне уверовала во второе пришествие Христа и переживает кардинальные внутренние перемены. Она ходит в церковь, мечтает вернуть невинность. А в конце повествования помогает или просто находится рядом с Ильей.

При этом произошедшая до этого физическая связь Маши с Ильей отдает скандалом — недаром сами герои упоминают «Лолиту» Набокова. В то же время это отсылка к далеко не новой гипотезе о плотских отношениях Иисуса и Магдалины, идущая еще от апокрифов. В массовой культуре нашего времени она обрела широкую популярность после выхода фильма «Последнее искушение Христа» и особенно экранизации книг Дэна Брауна.

Второй преданный помощник Ильи — Акрам, его друг-чеченец со школы. Бывший грешник становится «небесным бухгалтером» — «считает выловленных и спасенных человеков».

Илья обнаруживает в себе дар лечить. Его избивает толпа в метро. У него появляется паства, готовая идти вслед за ним. Наконец прилюдно после «вознесения» на ток-шоу он проповедует, напоминая о своей миссии, и произносит призывную фразу Христа, которая потом звучит как лейтмотив: «Возьми крест свой и следуй за мной».

Помимо внешнего событийного пласта, библейская линия выражена на знаковом уровне текста: в цитатах, символах, деталях, ассоциациях и т.д. Некоторые из них проступают явно, некоторые требуют распознавания и расшифровки.

Эпиграфом к роману служат строки Евангелия от Иоанна (Ин. 20:21-22), в которых воскресший Иисус посылает учеников в мир на проповедь и дарует им благодать Святаго Духа. 

Книга состоит из тридцати трёх глав — соответственно числу прожитых Иисусом лет.

Почти все герои имеют христианские или авраамические имена. И это не только вынесенный в название Гавриил — Верховный ангел, провозвестник появления Иисуса. Главный герой наделен именем ветхозаветного пророка, которое в буквальном переводе с древнееврейского значит «мой Бог — Яхве», еще одно его значение — «крепость Господня», существует также трактовка «верующий». Акрам в переводе с арабского — «благородный», «щедрый». В Коране упоминается ал-Акрам как одно из прекрасных имен Аллаха, переводимое «наищедрейший». Преследующие Илью казаки с шашками на бледных конях ассоциируются с вестниками апокалипсиса. Магомед — брат Акрама с именем мусульманского пророка — «настоящий воин!» объявляет «настоящий вселенский джихад» бандитам.

В реальной жизни Ильи, до того как он обнаружил в себе Иисуса, особых событий и ничего значительного не было. Из самых ярких воспоминаний о юности — увлечение творчеством рок-звезды, символа бунтарства шестидесятых Джима Моррисона. И вот в тридцать пять лет его жизнь обрела большой и великий смысл: герой открыл в себе Бога, напомнил о нем людям и стал материальным воплощением идеи второго пришествия Христа. Может, в этом и заключалось его предназначение — разговоры о нем прежде шли вокруг Ильи, но его не затрагивали.

 

Страшный суд и саксофон

Однако вторым пришествием и страшным судом сегодня человечество не испугаешь. Как сказал сам герой, здесь и так уже давно идет бесконечный суд и наказание для каждого члена общества. В век технологий и переизбытка информации трудно слушать и услышать голос Бога, и дело не только в самом человеке. Каким образом сам Создатель продолжает и продолжает ли вообще вести вечный разговор с людьми? Этот вопрос вытекает из названия романа.

Согласно каноническим толкованиям, труба архангела Гавриила является знаком конца времен, дня Страшного суда. Но вместо трубного рога, звуком которого можно разбудить и поднять даже мертвых, у современного Гавриила в руках саксофон.

«Саксофон — инструмент несбывшихся желаний, такая противоположность трубы, сигнала к атаке» — так определил смысл использования этого образа известный казахстанский прозаик Юрий Серебрянский. Он назвал новый роман Михаила Земскова мощным высказыванием поколения, начавшего взрослую жизнь в то время, когда все вокруг закончилось и обнулилось.

Прозаик, детский писатель Валерия Макеева видит в саксофоне как «транспортирующем инструменте» символ несоответствия человеческих деяний божественным планам: «Высота звуков, которые издает саксофон, не попадает в высоту нот, написанных композиторами. Как это похоже на нашу жизнь: мы не всегда можем правильно считать «композицию», написанную для нас Богом, и интерпретируем ее с учетом собственных особенностей и возможностей».

Мне же думается, что саксофон — это метафора современного безверия и утраты былого влияния религии. Этот инструмент — неотъемлемый атрибут и символ джаза. Искусство джаза, когда-то очень популярное в широких массах, сегодня не собирает толпы и является элитарным, музыкой для знатоков, для избранных, тонких ценителей. Лично у меня джаз всегда ассоциировался с образом одинокого музыканта, играющего на саксофоне в переходе на станциях в метро: подавляющее большинство проходит мимо, останавливаются лишь редкие прохожие, иногда музыкант играет сам для себя.

«Но что, в сущности, людям страшный суд и “второе пришествие”, — рассуждает Илья. — Гавриил немного поиграет на саксофоне, да и все. Джаз давно умер, так же, как и рок-н-ролл, как Джим Моррисон. Остается только дискотека…»

 

Источник чуда

Впрочем, духовная глухота и отсутствие веры — проблема не только современного мира. Христос — в телесном воплощении Ильи на сеансах — придавлен тоской, оттого что в людях нет веры, пока они не увидят чуда. И он творит чудо. В версии Земскова все великие чудеса и удивительные деяния совершались при помощи галлюциногенного зелья. Христос предлагал лизнуть порошок — и жаждущие «получали» желаемое.

Комментируя это обстоятельство, психотерапевт говорил, что Илья-Христос использовал наркотик как средство социализации, подсадил на него учеников и в целом вел себя как идейный наркодилер, раздающий нищим наркотическое зелье, чтобы они забылись и почувствовали себя счастливыми.

Современный же наркодилер Акрам утверждает, что тысячу лет назад галлюциногены, как и озарения-откровения от них, были частью окружающего мира, и созданными под их влиянием произведениями мы восхищаемся до сих пор. И хорошо, что до сих пор не знаем, что было создано под глюками, а что нет, считает герой. В его рассуждениях отражаются отголоски «гипотез» о взаимосвязи религии и наркотиков, возникновении религий благодаря энтеогенам. Между тем в приземлении евангельских чудес и сведении их к ощущениям в состоянии наркотического транса видится также явный намек на знаменитое марксовское определение религии как опиума для народа.

По сути здесь поднимаются вечные вопросы: о том, нужны ли человеку вера и религия, нуждается ли вера в чудесах, что есть истинная вера, что лучше — иллюзорное временное счастье или суровая правда без «обезболивания». Их постановка вызывает ассоциации со спором о правде и лжи в пьесе Горького «На дне» и особенно с «проклятыми вопросами» Достоевского. Недаром один из критиков назвал «Саксофон Гавриила» «богоискательским» романом «достоевского» замеса. Помимо «Братьев Карамазовых» Достоевского, сам Земсков указал еще несколько произведений новозаветной тематики, которые в определенное время произвели на него большое впечатление и оказали влияние. Это документальный фильм «Ладони», рок-опера «Иисус Христос — суперзвезда», фильмы «Прекрасная история» и «Последнее искушение Христа», «Отец Сергий» Толстого, «Мастер и Маргарита» Булгакова, «Плаха» Айтматова.

На логично возникающий, некорректный по нынешним стандартам вопрос: «Является ли или нет верующим сам автор?» — писатель ответил так: «Я не могу назвать себя верующим в традиционном понимании этого слова. Скорее могу сказать, что у меня присутствует некоторое внутреннее ощущение (в большей степени именно ощущение, чем мировоззрение) в отношении религиозной или метафизической стороны нашей жизни. Если попробовать привести его к мировоззрению, то оно, наверное, будет близко к буддийскому».

Буддийская идея реинкарнации, безусловно, отражается в концепции романа. Собственно, речь идет не о возвращении Христа, а о его перерождении в Илью. Вообще в романе намешано много чего из религиозно-философских воззрений, неканонических теорий и гипотез, космогонии, фольклора, масс-культуры и т.д. Особенно ярко это проявляется во фрагменте, когда герой рассуждает как раз о предполагаемой цепочке перерождений: «Кто жил раньше — Иисус или колобок? Колобок как символ круга и всекосмической округлости Вселенной и всех ее детей-объектов, сбежавших из духа бунта и протеста от неких неизвестных нам родителей во время Большого Взрыва (или сам этот побег и был Большим Взрывом)? Может быть, тогда я — бесконечно-вечно перерождающаяся душа-колобок Вселенной? Колобком сбежал от родителей, родился-переродился Иисусом от Вселенной-Бога-Отца. Терзаемый все тем же духом протеста против прародителей перевоплотился из круга в самую противоположную ему фигуру — в крест. В теле Джима снова стал божеством для миллионов поклонников, но сбежал и от них. Бежал дальше — от своего прошлого и настоящего. Бежал-бежал, пока не добежал до ванны в Париже, в которой наконец свернулся клубком-калачиком-колобком и отправил себя по почте дальше. В меня?»

 

Вознесение на НЛО?

В эпилоге «дописывающий» роман Илья сообщает, что скоро они улетают на НЛО. Этот объект присутствует в романе сначала в форме небольшой дыни-«торпеды», а к концу достигает огромных размеров и принимает сияющим чистым светом купола всех, кто идет за Ильей.

Роман не показывает момента взлета НЛО. И такая оборванность концовки вызывает целый ряд вопросов. Куда и когда улетит НЛО, улетит ли вообще? Если улетит, то что будет потом с оставшимися на земле: они продолжат жить, как раньше, или всех ждет апокалипсис? Да и что вообще значит НЛО, который видел Христос, Илья и другие персонажи?

По описанию главного героя, теплый свет изнутри салона освещал все окружающее и шептал ему: «Мы ждем тебя домой». Исходящий от НЛО свет и форма его купола — символа Небесного Царства в православии — знаки, указывающие, что на этом аппарате Илья вместе с последователями будет унесен в царство Божие. В этом контексте становится понятным смысл выбора имени главного героя. Илья-пророк был известен тем, что вознесся на небо на огненной колеснице, толкователи Библии считали это «огненное восхождение» прообразом «Вознесения Господня». Главный его атрибут породил известное крылатое выражение: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится», которое в какой-то степени иллюстрирует поставленный в романе вопрос сложности веры в Бога без чудес.

 

Самое важное

Ключевой вопрос, вытекающий из прочтения романа, «приписанного» самому герою, состоит в том, в каком плане — реалистическом или вымышленном — он сам воспринимает свою историю? Был ли он в прошлой жизни Христом, было ли второе пришествие, или все это выдумка? Может, это просто роль, игра, плод воображения и фантазии человека, живущего предельно скудной на яркие события жизнью? Или видение под кайфом?

Нелинейное изложение, перетекание из одного мира в другой, многослойность и многовариантность интерпретации (события можно «считать» как в прямом, так и метафорическом и других смыслах), обилие символов и знаков, отсылки к культурным пластам, отстраненный стиль повествования рассказчика и другие особенности произведения затрудняют однозначный ответ. Что касается собственно романа Земскова, то в аннотации его жанр обозначен как авантюрно-религиозная фантасмагория, что подразумевает повествование о чем-то совершенно нереальном.

Рассуждая о том, почему его самого не удивляло, кем он оказался в прошлой жизни, Илья воспроизводит различные версии происходящего, предложенные его глубоким внутренним сомнением: сон на сеансах, внушение психотерапевтом под гипнозом образов и сюжетов для своих научных целей и славы, погружение в особое состояние, в котором просыпается активная фантазия. Но когда сомнения замирали и он готов был поверить в реальность перерождения, голос внутри говорил ему: «Ну и был ты Иисусом Христом, ну и что? Может, еще кем-то замечательным был, или, наоборот, незамечательным… Что это меняет? Все это в прошлом, а тебе сейчас жить новую жизнь, в которой все по-новому, непредсказуемо и неопределенно. И какая разница, что было в прошлом?»

Наверное, здесь и кроется главный месседж автора романа о вере, религии и выборе. Не имеет значения, что было в прошлом. Неважно, веришь ты или нет, великий ли ты человек или обычный, какие сейчас времена. Важна твоя нынешняя жизнь. Важно, что Бог, Царствие Небесное, апокалипсис, перерождение — внутри нас. И никто, кроме тебя самого, не понесет твой крест.